Он заглянул во все комнаты. Доложил:
— Чисто.
Третий двор. Третий дом. И тоже — пустой.
А где же дикие? Неужели все к центру отошли? К пятиэтажке?
Может быть и такое.
Или еще где затаились?
Четвертый двор, пятый…
Стрельбы в хуторе слышно не было. Бомбы не гремели. Эфир молчал.
Улица, другая… Перекресток с покосившимся светофором.
Наверное, центр уже скоро. Да, так и есть — вон, пятиэтажка маячит справа. Прятаться от нее все труднее.
И по-прежнему — ни одного дикого. А значит — и ни одного балла.
Очередной дом на пути.
Двухэтажный магазин с провалившейся крышей. Слишком большая площадь для одного человека. Слишком много помещений. Магазин осмотрели втроем. Правда, впереди опять шел Борис. И опять — никого не нашли.
Еще дом, еще…
Двигались быстро. Справа и слева шуровали соседние двойки, но они постепенно отставали от сержанта с двумя помощниками.
Вышли к центральной улице. Здесь Ухо приказал остановиться.
— Ждем остальных, — процедил сержант. — Когда все наши подтянутся — двинем дальше. Только не расслабляться. Другие группы в любой момент могут выдавить диких на нас.
Они прождали пару минут. Никто никого не выдавливал.
— Куда дикие-то все подевались? — Шурш явно нервничал. — Че за фигня такая, Ухо? Полхутора уже прошли — и хоть бы один попался.
— Будут еще тебе дикие — успокойся, — негромко отозвался сержант. — Сто пудов, к пятиэтажке отходят, суки. Там оборону держать проще. Вот там всех и накроем. И потерянные баллы отыграем, и новые заработаем. Да, Берест?!
Сержант ободряюще улыбнулся Борису.
— О чем задумался, салага?
— Да так… — Борис глянул назад, в ту сторону, откуда они пришли.
— Не, Берест, ты глазами не стреляй, выкладывай давай, что за непонятки такие?
Ну хорошо…
— Зачем Гвоздя так?
Он все же решил спросить сейчас о том, о чем не успел спросить сразу. Раз уж выпала передышка. И раз сержант требует откровенности.
— А как с ним надо было? — удивился Ухо.
Вполне себе так искренне удивился.
На миг повисла пауза. Шурш как бы невзначай отодвинулся в сторонку. Понятно… Не желает принимать участие в неприятном разговоре.
— Гвоздь все равно был не жилец, — спокойно, глядя в глаза Борису, объяснил Ухо. — А если бы и выжил — калекой бы остался.
Борис молчал, вперившись взглядом в лицо сержанта и ожидая продолжения.
Ухо продолжил. Скрывать он, похоже, ничего не собирался.
— Вообще-то тяжелых раненых в рейде не лечат, а кончают сразу. Хоть диких, хоть хэдов. Так и тяжелым проще, и остальным. Ты не знал, что ли?
— Вообще-то нет, — ответил Борис. — Стольник на этот счет ничего не говорил.
— Ну, вот теперь знаешь, — пожал плечами Ухо. — Я сказал.
— В контракте ничего такого не написано, — заметил Борис.
— В контракте много чего не написано, — хмыкнул сержант. — Всего в бумажке не предусмотришь. И о том, что раненого хэдхантера кто-то обязуется лечить во время рейда, в контракте, кстати, тоже не сказано ни слова. А чего ты, собственно, из-за Гвоздя так переживаешь? Вы вроде с ним с самого начала не поладили.
— Я не из-за него переживаю, — буркнул Борис. — Из-за себя. Это ж и меня так могут…
— А-а, ну это правильно, — с крокодильей улыбкой одобрил сержант. — За себя переживать — дело полезное. Врать не стану — могут. И тебя могут, и меня. Любого так могут. Ты пойми, Берест, у нас коммерческая охотничья группа, а не передвижной госпиталь и не благотворительная община. Так что ты того… лучше в тяжелые не попадай. Возиться с тобой никто не станет. Царапину еще подлатают, мяса какой-никакой кусок пришьют — и то за твой счет. А вот по поводу всего остального… Медстраховки у хэдхантеров, знаешь ли, нет. Короче, забудь о Гвозде.
Борис вздохнул. А вот что-то не забывалось!
— Слышь, Ухо, — после недолгой паузы позвал он.
— Ну? — буркнул сержант. — Чего еще?
— А ведь ты не случайно именно Гвоздя первым отправил в хутор?
Кривая улыбка на обветренном лице Уха стала шире и злее.
— Нет, конечно, не случайно. Гвоздь у нас — худой, в любую дырку без мыла пролезет.
— А если серьезно?
Сержант перестал улыбаться. Почти перестал. Смерил Бориса испытующим взглядом:
— Что, умный слишком, да, Берест? Ну хорошо, если серьезно — то тоже не случайно.
Борис молча смотрел на Ухо и ждал. Сержант сплюнул сквозь зубы.
— Гвоздь с нами охотится давно. Не первый рейд его знаю. Толковый хэд был. Но сейчас выработался парень.
— В смысле? — не понял Борис.
Ухо пожал плечами:
— То ли крышу ему сорвало, то ли удача от него отвернулась, то ли еще что — хрен знает. Но если на первой же операции охотник перестает себя контролировать, если забывает о баллах и едва не пускает в расход ценную девчонку, которую на трес-рынке оторвут с руками. Если в начале второй охоты не может как следует прицелиться и умудряется шприцем замочить дикого, за которого нам бы тоже отвалили кучу денег. Если лажается сам, подводит группу и командира…
«И командира»? Борис внимательно следил за сержантом. Уж не в этом ли кроется истинная причина? Может быть, все дело в банальной мести за потерянные трес-баллы? Или тут все же другое? Рациональный расчет и желание на будущее обезопасить себя от проколов подчиненного-неудачника?
Если так, то все понятно.
В том числе и то, что именно от командира группы во многом зависит, вернется ли конкретный хэдхантер из рейда живым или нет.